Партийный и государственный деятель михаил суслов. По просьбе читателей. м. суслов и его время

Советский партийный и государственный деятель, секретарь ЦК ВКП (б)/КПСС (1947-1982). Главный идеолог КПСС в период правления .

Михаил Андреевич Суслов родился 8 (21) ноября 1902 года в семье Андрея Андреевича Суслова (ум. 1930), крестьянина села Хвалынского уезда Саратовской губернии (ныне в ).

В 1918-1920 годах М. А. Суслов работал в сельском комитете бедноты. В 1920 году вступил в комсомол, активно участвовал в жизни комсомольской организации Хвалынского уезда. В 1924 году окончил Пречистенский рабфак (), в 1928 году - Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Позднее учился в Экономическом институте красной профессуры и вел преподавательскую работу в МГУ и Промакадемии.

В 1931-1934 годах М. А. Суслов работал в аппарате Центральной контрольной комиссии ВКП (б) и Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ), затем до 1936 года - в Комиссии советского контроля при СНК СССР.

В 1937-1939 годах М. А. Суслов занимал должности заведующего отделом, секретаря Ростовского обкома ВКП (б). В 1939-1944 годах был первым секретарем Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома ВКП (б). Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов М. А. Суслов являлся членом Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта и начальником Ставропольского краевого штаба партизанских отрядов, проводил большую работу по мобилизации трудящихся края на борьбу против немецко-фашистских оккупантов, а затем по восстановлению хозяйства края, разрушенного захватчиками. С конца 1944 года был председателем Бюро ЦК по Литовской ССР, оказывал большую помощь партийной организации республики в ликвидации последствий войны, в упрочении советского строя в Литве. С марта 1946 года М. А. Суслов работал в аппарате ЦК партии. С 1947 года был секретарем ЦК (занимал эту должность до конца жизни). Одновременно в 1949-1950 годах являлся главным редактором газеты «Правда».

На XVIII съезде ВКП (б) (1939) М. А. Суслов избирался членом Центральной ревизионной комиссии, на XVIII Всесоюзной конференции ВКП (б) (1941), XIX-XX и XXII-XXV съездах КПСС избирался членом ЦК. С июля 1955 года являлся членом Президиума ЦК, с апреля 1966 года входил в состав Политбюро ЦК КПСС. Избирался депутатом Верховного Совета СССР первых девяти созывов, с 1950 года был членом Президиума Верховного Совета СССР, с 1954 года возглавлял Комиссию по иностранным делам Совета Союза.

В конце 1940-х годов вошел в число «молодых соратников» . До начала 1960-х годов пользовался доверием , в 1964 году был деятельным участником его смещения. На годы правления приходится пик его карьеры. В политике М. А. Суслов придерживался умеренно-консервативных позиций, старался сохранять стабильность, не прибегая к крайностям, однако настойчиво подавлял идеологических противников. Несмотря на свое огромное влияние в государстве, М. А. Суслов отличался крайней скромностью и вел жизнь, близкую к аскетической.

М. А. Суслов дважды удостаивался звания Героя Социалистического Труда (1962, 1972), был награжден четырьмя орденами Ленина, орденом Отечественной войны 1-й степени.

--
Чуть более тридцати лет назад, 25 января 1982 года, в Центральной клинической больнице в ходе плановой диспансеризации скончался Михаил Андреевич Суслов, член Политбюро и секретарь ЦК КПСС, в свои 79 лет обладавший огромной властью. Хоронили его с почестями, которых Москва не видела со времён кончины Сталина, да и могилу выкопали рядом с памятником генералиссимусу…
В последние годы вышло довольно много книг, статей и даже телесериалов, в которых Суслов предстаёт фигурой то одиозной, то комической, то таинственной. Огромная власть, калоши, езда со скоростью 60 километров в час, пальто с 30-летним «стажем» – всё это было. Самое интересное, что всем его характерным чертам, привычкам и чудачествам имелись вполне конкретные объяснения…

Наперсник Сталина

В конце 1944 года Суслов был «брошен» в освобождённую от фашистов Литву, получив должность председателя Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР. По факту это был чрезвычайный и полновластный орган управления республикой. Задачей его было «вычистить» государственные органы, организовать борьбу с «лесными братьями», начать процесс коллективизации сельского хозяйства.
Судя по всему, новая работа Михаилу Андреевичу не очень нравилась, и он отнюдь не всегда «горел» на ней.

Как-то раз комиссар госбезопасности Ткаченко, уполномоченный НКВД-НКГБ в Литве, «настучал» на него Лаврентию Берия: «Выступления т. Суслова на пленумах и различных совещаниях носят больше наставительный характер. К этим наставлениям и речам местные руководители так уже привыкли, что не обращают на них внимания и выводов для себя не делают... Лично т. Суслов работает мало. Со времени организации бюро ЦК ВКП(б) около половины времени он провел в Москве, в несколько уездов выезжал на 1-2 дня, днём в рабочее время можно часто застать его за чтением художественной литературы, вечерами... на службе бывает редко». Но товарищ Сталин оценил деятельность Суслова в Литве по-своему.
С марта 1946 он работает уже в Москве в аппарате ЦК ВКП(б). Его начитанность и умение использовать «правильные» цитаты очень импонировали вождю. Через год на пленуме ЦК Сталин предлагает его кандидатуру в качестве члена Оргбюро ЦК и секретаря ЦК партии. Заметим, что тогда секретарей ЦК было всего шесть, в том числе Суслов и Сталин.
Обязанностей у нового высокого партийного руководителя было много. Это и организация работы средств массовой информации (в 1949–1950 годах Суслов был ещё и главным редактором «Правды»), и ряд идеологических вопросов. Но основное занятие уже не юного Михаила Андреевича было курировать отношения с коммунистическими и рабочими партиями всего мира. И не просто курировать, но и непосредственно наставлять и поддерживать их. Вместе со Ждановым и Маленковым, к примеру, в июне 1948 года Суслов выезжал в Румынию для участия в Совещании представителей Информационного бюро коммунистических партий, где обсуждался вопрос об «оппортунистической политике» руководства Югославской компартии. Приблизив Суслова к себе, Сталин не сделал из него просто человека, с которым можно было выпить-закусить на Ближней даче. Именно в то время Михаил Андреевич стал доверенным лицом вождя. И доверил ему генералиссимус самое дорогое – партийную валютную кассу.
Об этом периоде жизни Суслова написано крайне мало. Некоторые интересные детали нашли отражение только в телевизионном фильме 2011 года «Товарищ Сталин», создателей которого консультировали профессиональные историки, обладающие большим объёмом до сих пор труднодоступной информации.

В 1947–1953 годах товарищ Суслов «зарабатывал» себе международный авторитет, точно определяя, каким образом и в каком объёме финансировать ту или иную компартию за рубежом. Многие историки считают, что он иногда даже лично передавал секретарям «братских компартий» определённые суммы «в конвертах». Но обычно финансирование проводилось с использованием возможностей дипломатической почты и советской резидентуры за рубежом.
Вершиной аппаратного продвижения Суслова при жизни Сталина стало введение его в расширенный президиум ЦК КПСС в октябре 1952 года. Пробыл он на этой должности, правда, всего пять месяцев, покинув её в марте 1953-го. Определённую роль в этом сыграли разногласия с Молотовым и назревавший конфликт с Маленковым, который считал себя «идеологом» партии и видел в Суслове конкурента. Но новый первый секретарь ЦК Никита Сергеевич Хрущёв, понимавший, что «ветераны» Молотов, Каганович и Маленков в любой момент могут выступить против него, чувствовал в Суслове своего сторонника и в 1955 году снова ввёл его в состав Президиума. Этот высший орган КПСС (позже называвшийся Политбюро) Михаил Андреевич не покидал до конца жизни, то есть ещё 26 лет. А по пребыванию в должности секретаря ЦК (35 лет) он вообще установил абсолютный рекорд.

Вернуться к Сталину, а точнее, к развенчанию его культа бывшему наперснику вождя пришлось уже в самом скором времени. И те же самые цитаты из «классиков марксизма-ленинизма», за своевременное употребление которых генсек ценил Суслова, стали использоваться последним для критики Сталина. Цитаты, кстати, во все времена были коньком Михаила Андреевича. Один из спичрайтеров Хрущёва, политолог Фёдор Бурлацкий вспоминал, что как-то раз ему и его коллеге Белякову поручили подготовить антисталинскую речь для Хрущёва: «К утру речь была готова, аккуратно перепечатана в трёх экземплярах, и мы отправились к Михаилу Андреевичу. Посадил он нас за длинный стол, сам сел на председательское место, поближе к нему Беляков, подальше – я. И стал он читать свою речь вслух, сильно окая по-горьковски и приговаривая: «Хорошо, здесь хорошо сказано. И здесь опять же хорошо. Хорошо отразили». А в одном месте остановился и говорит: «Тут бы надо цитаткой подкрепить из Владимира Ильича. Хорошо бы цитатку». Ну я, осоловевший от бессонной ночи, заверил: цитатку, мол, мы найдём, хорошую цитатку, цитатка для нас не проблема. Тут он бросил на меня первый взглядец, быстрый такой, остренький, и сказал: «Это я сам, сейчас сам подберу». И шустро так побежал куда-то в угол кабинета, вытащил один из ящичков, которые обычно в библиотеках стоят, поставил его на стол и стал длинными худыми пальцами быстро-быстро перебирать карточки с цитатами. Одну вытащит, посмотрит – нет, не та. Другую начнёт читать про себя – опять не та. Потом вытащил и так удовлетворённо: «Вот, эта годится». Как вспоминал Бурлацкий, цитатка оказалась в самый раз…
А цитировал Михаил Андреевич не только Маркса, Энгельса и Ленина. В его обширной картотеке были собраны тысячи карточек с изречениями Герцена, Гоголя, Добролюбова, Белинского, Льва Толстого, Гёте, Шиллера и многих других литераторов.

Серый кардинал

Официально пост «главного идеолога» КПСС Суслов занял после свержения Хрущёва, в котором он принимал самое активное участие. Но до этого у него уже был опыт действия в экстремальных ситуациях, как в СССР, так и за рубежом. Например, в 1955 году он взял на себя смелость критиковать самого Вячеслава Молотова, после чего, как мы уже отмечали, был возвращён Хрущёвым в президиум ЦК. Через два года, летом 1957-го, он, кстати, в союзе с маршалом Жуковым, помог Хрущёву в борьбе с «антипартийной группой» Молотова, Маленкова, Кагановича и, как метко выражался Никита Сергеевич, «примкнувшего к ним Шепилова».
А через каких-то три месяца на октябрьском пленуме ЦК Суслов уже громил «маршала Победы Георгия Константиновича Жукова, обвиняя его чуть ли не в подготовке военного переворота: «Недавно «Президиум ЦК узнал, что тов. Жуков, без ведома ЦК, принял решение организовать школу диверсантов в две с лишним тысячи слушателей. В эту школу предполагалось брать людей со средним образованием, окончивших военную службу. Срок обучения в ней 6-7 лет, тогда как в военных академиях составляет 3-4 года. Школа ставилась в особые условия: кроме полного государственного содержания, слушателям школы рядовым солдатам должны были платить 700 рублей, а сержантам – 1000 рублей ежемесячно. Тов. Жуков даже не счёл нужным информировать ЦК об этой школе. Об её организации должны были знать только три человека: Жуков, Штеменко и генерал Мамсуров, который был назначен начальником этой школы. Но генерал Мамсуров как коммунист счёл своим долгом информировать ЦК об этом незаконном действии министра».

Расставил точки над «i» на том же пленуме уже сам Хрущёв: «Неизвестно, зачем нужно было собирать этих диверсантов без ведома ЦК. Разве это мыслимое дело? И это делает министр обороны с его характером. Ведь у Берии тоже была диверсионная группа, и перед тем, как его арестовали, Берия вызвал группу своих головорезов. Они были в Москве, и если бы его не разоблачили, то неизвестно, чьи головы полетели бы. Тов. Жуков, ты скажешь, что это больное воображение. Да, у меня такое воображение».
А ещё Суслов во время визита в бунтующий Будапешт в 1956 году вместе с Микояном и Жуковым взял на себя инициативу подготовки введения советских войск в Венгрию, критиковал албанских, китайских и иных «неправильных» коммунистов. Уже в хрущёвские времена «согласовал» с тем же Микояном (Анастас Иванович утверждал, что был «против») расстрел рабочих в Новочеркасске. В общем, каким бы странным, смешным (некоторые сравнивали его внешность с бухгалтерской) Суслов ни казался, решения он принимал жёсткие и тяжёлые.
Став главным идеологом, Суслов взвалил на себя огромный объём работы. Одно перечисление сфер его деятельности может занять несколько страниц. В ЦК КПСС он контролировал деятельность отдела культуры, отделов агитации и пропаганды, науки, школ и вузов, отдел информации ЦК, отдел молодёжных организаций, а также два международных отдела. «Серый кардинал» курировал Политуправление Советской армии, Министерство культуры СССР, Государственный комитет СМ СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, Государственный комитет по кинематографии, Гостелерадио. В сферу его интересов входили работа Главлита, ТАСС, связи КПСС с другими коммунистическими и рабочими партиями, внешняя политика СССР…

«Под Сусловым» были творческие союзы: писателей, журналистов, театральных деятелей, художников, архитекторов… Театры, эстрада, иногда даже спорт и туризм тоже находились под самым пристальным присмотром «человека в калошах».

Александр Яковлев, которому довольно долго пришлось работать вместе с Сусловым, вспоминал: «Власть у него была несусветная. На Политбюро ходили, как на праздник. Там ничего не случалось: хихоньки и хахоньки, Брежнева заведут, и он давай про молодость и про охоту рассказывать. А на секретариатах Суслов обрывал любого, кто на миллиметр отклонялся в сторону от темы: «Вы по существу докладывайте, товарищ». Когда Суслов был в отъезде, за него секретариаты вёл Андрей Павлович Кириленко. Так Суслов, возвращаясь, первым делом отменял скопом все решения, принятые без него. Он был очень самостоятельным в принятии решений на секретариате. Ни с кем не советуясь, объявлял: «Решать будем так!» Когда некоторые хитрецы говорили, что другое решение согласовано с Брежневым, отмахивался и отвечал: «Я договорюсь». А боялись его прежде всего потому, что кадровые решения он принимал очень резко. Он как-то смотрел по телевизору хоккей и увидел, что команде-победительнице вручили в награду телевизор. На другой день был снят с работы директор телевизионного завода. Суслов спросил: «Он что, свой собственный телевизор отдал?» И всё».
При Суслове идеология была возведена в культ. Наши читатели со стажем, учившиеся в советских вузах, помнят, что на первых курсах обязательно изучали историю КПСС, затем марксистско-ленинскую философию, а в конце учёбы ещё и фантастический предмет – «научный коммунизм». По последнему предмету, между прочим, сдавались даже госэкзамены. Поступить в аспирантуру, получить учёную степень без сдачи «общественных дисциплин» было невозможно. А ещё Суслов создал систему, при которой не допускалось вмешательство в деятельность идеологического руководства ЦК даже таких организаций, как КГБ. Тот же Александр Яковлев рассказывал, как ему, благодаря Суслову, удалось остаться на высоком дипломатическом посту: «Когда из Канады в мою бытность послом выдворили советских шпионов, Андропов вынес вопрос обо мне на Политбюро. Встал и начал говорить о том, что громкое выдворение произошло по моей вине, из-за моих слабых контактов с канадским руководством. И что нужно решать кадровый вопрос – отзывать меня. Вдруг Суслов говорит: «Товарища Яковлева не КГБ назначал послом в Канаде». Андропов посерел и сел. Брежнев усмехнулся и сказал: «Переходим к следующему вопросу».

И скромность в личной жизни

Что касается знаменитых калош, то их наличие в гардеробе сам Суслов объяснял желанием всё время иметь «сухие ноги». Начальник его охраны (с 1975 по 1982 год) Борис Александрович Мартьянов вспоминал: «Одежда у него была в долгой носке. Дома ходил в брюках и пиджаке. На даче, когда ездили на курорт, надевал спортивные брюки. Была у него вечная папаха «пирожком». Носил старое тяжёлое пальто с каракулевым воротником. Никакие микропорки в обуви не признавал – носил полуботинки на кожаной подошве – ему их на заказ шили в специальной мастерской: приезжал сапожник, мерил ногу и делал. Михаил Андреевич носил их, пока всю подошву не сотрёт. Ещё Суслов любил носить калоши: приезжаем на Партбюро – он калоши аккуратно ставит под вешалку. Все, кто приходит, знают: «Калоши на месте – значит, Михаил Андреевич приехал». Потому что кроме него никто в калошах не ходил. Он нам по этому поводу говорил: «В калошах очень удобно – на улице сыро, а я пришёл в помещение, снял калоши – и пожалуйста: у меня всегда сухая нога!»
На самом деле манера Суслова носить калоши, тёплое пальто или плащ летом объяснялась тем, что он ещё в молодости перенёс туберкулез лёгких и боялся любой простуды.
Один из охранников Суслова Дмитрий Селиванов несколько лет назад вспоминал о том, как родные собирали Суслова во Францию: «Он за границу выезжал редко. И однажды его пригласили во Францию с официальным визитом. Майя, это дочь его, начала его экипировкой заниматься. «Пап, ты сними шапку, поменять, тебе надо другую, пальто другое». Он очень сопротивлялся. Он всегда любил ходить осенью, весной и на ботинки надевать калоши. И она его как убеждала: «Не вздумай»! Но если он привык вот к какой вещи, его не убедишь, чтобы он поменял. Это дочери, семье больших трудов стоило, чтобы его приодеть под современный стиль…»

А вот передвижение со скоростью 60 километров в час на громадном чёрном ЗИЛе имело своей целью скорее всего не обеспечение оперативного передвижения или безопасности. Секретарь ЦК никогда никуда не опаздывал. В 8.59 он входил в здание ЦК, в 13.00 пил чай, в 17.59 выходил с работы. А во время своего получасового путешествия с дачи на Старую площадь он просто наблюдал жизнь столицы. Иногда эти наблюдения приносили результаты. Эльдар Рязанов вспоминал, что однажды Суслов из окна автомобиля увидел рекламный плакат рязановского фильма «Человек ниоткуда», на котором был изображён Сергей Юрский с буйной растительностью на лице. Ни актёр, ни название главному идеологу СССР не понравились. В результате фильм более двадцати лет пролежал на полке.
О некоторых привычках и чудачествах Суслова вспоминал заместитель начальника охраны Брежнева Владимир Тимофеевич Медведев: «Таким же точно далёким по характеру от Брежнева был и Михаил Андреевич Суслов, к концу жизни Генерального практически второй человек в партии. Перестраховщик, педант, догматик в словах и поступках. К тому же очень упрямый человек. Его, главного идеолога партии, более всего опасалась передовая творческая интеллигенция.

В высоком же окружении характер и привычки этого человека вызывали иронию. Чего стоят одни галоши, с которыми он не расставался, кажется, даже в ясную погоду и которые стали чем-то вроде его визитной карточки, как, впрочем, и его старомодное пальто, которое он носил десятки лет. После шутливого предложения Брежнева членам Политбюро скинуться на пальто Суслову, тот наконец приобрел себе обнову.
Выезжаем иногда на Можайское шоссе и плетёмся со скоростью 60 километров в час. Впереди скопление машин. Леонид Ильич шутит:
– Михаил, наверное, едет!
Брежнев ко всем обращался на «ты» и если не на людях, не при всех, то по именам Юра, Костя, Николай. Суслова он мог назвать по имени лишь заочно, обращался к нему, как и к Косыгину. Только по имени и отчеству. Видимо, потому что с Сусловым, как и с Косыгиным, генеральный чувствовал себя менее уверенно, чем с другими, и тот, и другой могли ему возразить. Бывало так, все «за», а Суслов «против». И когда решался, скажем, вопрос о наградах или лауреатстве и всё шло как по маслу, всегда кто-нибудь скажет: «Ещё как Михаил Андреевич посмотрит…»
– А вы объясните ему…– говорил Брежнев и через паузу добавлял:
– Ну, я с ним сам поговорю».

Работники аппарата ЦК КПСС вспоминали о том, что личная скромность Суслова носила гипертрофированный характер, но была совершенно искренней. Находясь в командировках, он расплачивался даже за комплексные обеды, причём вплоть до копейки. А ещё, никого не информируя, переводил часть своей зарплаты в Фонд мира и на иные благотворительные цели, отправлял книги в библиотеки родной Саратовской области…
Многие люди, работавшие с Сусловым, отмечали его непритязательность в отношении питания. Самая обычная еда, каши, диетические супы… Начальник охраны секретаря ЦК Борис Мартьянов вспоминал: «Повар на юге мог бы сготовить на месяц вперед – и дальше не надо было трудиться». Вот только во время кремлёвских приёмов могли возникнуть сложности с едой для Суслова. Алексей Алексеевич Сальников, сотрудник 9-го управления КГБ, который много лет обслуживал первых лиц СССР, рассказывал мне: «Суслов был очень капризным, что проявлялось в первую очередь на различных праздничных приёмах. Его часто не устраивала подаваемая еда. Такие вещи, как баклажанная и кабачковая икра, ему вообще нельзя было показывать. Они вызывали у него отвращение, и он называл их «размазнёй». Специально для него приходилось всегда держать сосиски. Всем подают осетрину по-московски, например, а ему – сосиски с пюре… Ещё он практически не пил алкоголя, разве что бокал вина или шампанского в праздник. На приёмах ему наливали в рюмку кипячёную воду…»
Николай Харыбин, комендант дачи в Бочаровом ручье, где любил отдыхать Суслов, отмечал, что тот проявлял некоторую капризность в отношении ландшафтного дизайна дачи и её интерьера. Ему очень не понравилось то, что вместо деревянного настила к морю сделали вымощенную камнем дорожку, мол она «отсвечивала». Решил перебраться на другой объект «Ривьера», а там дорожки тоже замостили плиткой. Суслов сказал, что ему кажется, что когда он идёт, то вот-вот в яму провалится. Не понравилась ему и мебель тёмно-синего цвета – пришлось менять. Наученный опытом общения с «человеком в калошах», Николай Арсентьевич решил отныне всё согласовывать с ним. Носил Суслову «на утверждение» образцы обоев, других деталей интерьера. И с тех пор никаких претензий у Михаила Андреевича не возникало…

«Покровитель искусств»

К «заслугам» Суслова на ниве «соблюдения принципов марксистско-ленинской идеологии» можно отнести разгон редакции «Нового мира», изъятие тиражей десятков уже отпечатанных книг. Известна ставшая крылатой его фраза, которой он отвечал издательским работникам, которые жаловались на убытки: «На идеологии не экономят!»
С именем Суслова связаны проблемы, возникавшие у Театра на Таганке, фактический запрет на публикацию текстов песен и стихов Владимира Высоцкого, тщательная «фильтрация» воспоминаний военачальников и политических деятелей, в том числе Георгия Жукова и Анастаса Микояна. Многие фильмы, такие, например, как «Гараж» Эльдара Рязанова и «Калина красная» Василия Шукшина, долгое время были запрещены к показу в крупных городах СССР.
Бывали, однако, случаи, когда гнев главного идеолога удавалось смягчить, даже если инициаторами «наказания» были члены Политбюро. Александр Яковлев вспоминал об одной беседе со своим бывшим начальником: «Он очень внимательно слушал, когда шёл разговор с глазу на глаз. Задавал вопросы, и в 99 процентах случаев он прислушивался к тому, что я ему говорил. Когда Егора Яковлева сняли с должности главного редактора журнала «Журналист», встал вопрос о его работе. Я считал его снятие совершенно неоправданным. Инициатором был Устинов. Увидел на обложке журнала репродукции картины Герасимова из Третьяковки. Ну, обнажённая женщина. Но это же не повод обвинять редактора журнала в распространении порнографии! Я пошёл к Суслову. Он расспросил о Егоре. И дал согласие на назначение его корреспондентом «Известий».
В своё время в ЦК КПСС из уст в уста передавалась история о том, как Михаил Андреевич Суслов посетил стоматолога в кремлёвской больнице. Пришёл, жалуясь на больной зуб, сел в кресло. Врач попросил его открыть рот. А секретарь ЦК задал ему вопрос: «Простите, а нельзя ли как-нибудь обойтись без этого?» Многие исследователи, вспоминая эту забавную легенду, писали о том, что сусловским кредо было открывать рот как можно реже. Похоже, к этому же он призывал и творческую интеллигенцию…

Отношения со спортом у Михаила Андреевича Суслова были, как это ни удивительно, очень неплохие. Можете не верить, но Суслов время от времени играл в волейбол. При всём этом играл даже тогда, когда ему было за семьдесят. Обычно на отдыхе его дети, Револий и Майя (ей с именем повезло больше), невестка Ольга и охранники делились на две команды. Высоченный Михаил Андреевич (190 сантиметров, между прочим) не был очень сильным игроком, да и в команде с ним играли хорошие любители, которые исправляли огрехи в игре «человека в калошах». А противники старались не подавать и не «гасить» на него. Начальник охраны Суслова Борис Мартьянов вспоминал, что тот очень расстраивался, огорчался, когда его команда проигрывала, так что приходилось сдерживать свой азарт и иногда поддаваться…
Секретарь ЦК время от времени купался, предпочитая, однако, в отличие от Брежнева, практиковавшего длительные заплывы, десятиминутные погружения в море, бассейн или реку. Обязательным атрибутом при этом была у него купальная шапочка.

Суслов в меру интересовался и хоккеем. Скорее всего это было вызвано не азартом, а идеологическими соображениями: наши победы в чемпионатах мира и Европы, а также на Олимпиадах значительно повышали престиж страны и улучшали внутреннюю обстановку за счёт более позитивного настроя граждан СССР. Сам он бывал в Лужниках редко и скорее всего тяготился этими визитами, но руку на пульсе держал плотно. Было несколько случаев, когда он за компанию с Леонидом Ильичом Брежневым и другими членами Политбюро посещал игры чемпионата СССР или «Приза «Известий». В этом случае из комнаты отдыха убирались все пепельницы, а Леонид Ильич, куривший обычно прямо в ложе лужниковского дворца спорта, был вынужден закуривать в перерыве чуть ли не в туалете. К алкоголю, в отличие от других высокопоставленных болельщиков, Суслов в перерыве хоккейных матчей не притрагивался, но в любимой забаве Политбюро – доминошных турнирах – принимал самое активное участие.
Старожилы Лужников помнят случай, когда после первого периода игры ЦСКА – «Спартак» Политбюро в полном составе вдруг не вернулось в ложу. Второй период зрители только и обсуждали, что исчезновение всех руководителей. Кто-то сбегал в фойе, посмотреть, стоят ли правительственные ЗИЛы на стоянке. Их не было! Тут же поползли слухи, что началась война или произошло какое-то ЧП союзного масштаба. А в начале третьего периода весь состав Политбюро появился в ложе и был даже встречен аплодисментами. Ларчик открывался просто: руководители партии и государства не смогли оторваться от принципиального доминошного турнира с игрой «на вылет». А автомобилей на стоянке и не должно было быть: они привозили охраняемых лиц на игру, а потом возвращались в Гараж особого назначения (ГОН), чтобы вернуться либо к концу матча, либо по вызову…
Когда в 1972 году встал вопрос о встрече хоккеистов сборной СССР с лучшими канадскими профессионалами, Михаил Андреевич был против. Проигрыш значительно ослаблял наши позиции в этом важнейшем виде спорта, особенно после того, как весной того года наши уступили чехословацкой команде в битве за золотые медали первенства мира. Но в случае с канадцами решение взял на себя Брежнев. Он был уверен, что наши выступят достойно, и, что бывало достаточно редко, вступил в спор с Сусловым. В результате миру была подарена легендарная «Суперсерия – 72». А ведь упрись «человек в калошах», и никакого Фила Эспозито мы бы ещё лет десять не увидели. Спасибо Брежневу за это…

Памятник товарищу Суслову

Некоторые партийные руководители считали, что смерть Суслова была вызвана не только чисто медицинскими причинами. Александр Николаевич Яковлев, например, через много лет писал в своей автобиографической книге следующее: «Смерть Суслова была какой-то очень своевременной. Он очень мешал Андропову, который рвался к власти. Суслов не любил его и никогда бы не допустил избрания Андропова генеральным секретарем. Так что исключать того, что ему помогли умереть, нельзя».
Точно так же и Борис Николаевич Пономарёв, ближайший соратник и заместитель Суслова, высказывал определённые сомнения в том, от чего на самом деле умер главный идеолог партии: «Конечно, годы брали своё, и Михаилу Андреевичу всё труднее было работать. Как было положено, он перед отпуском поехал обследоваться в кунцевскую больницу. За пару дней до этого мы побеседовали с ним. Он был в хорошем отпускном настроении. Сказал, что после его возвращения работы у нас прибавится. До сих пор не знаю, что он имел в виду. Чувствовал он себя вполне прилично. Там он отправился на прогулку. Неожиданно почувствовал боли в сердце. Ему становилось всё хуже. Он вернулся в своё помещение, где в это время была его дочь Майя. Она бросилась к Михаилу Андреевичу, вызвала врачей. А через три дня его не стало. Очень странно».

Но о своей скорой смерти Суслов, несомненно, думал. В конце семидесятых лидер «Машины времени» Андрей Макаревич учился на вечернем отделении Московского архитектурного института и работал в Мосгипротеатре (это институт, который занимался проектированием театральных зданий и прилегавших к ним территорий). И рассказал мне следующую историю, которая, на мой взгляд, вполне могла иметь реальную основу: «Директор института, как было известно абсолютно всем, работал активно лишь до обеда. В обед в институтской столовой, в присутствии всего коллектива, ему подносился стакан с коньяком, который был накрыт белой салфеточкой. Директор выпивал его, после чего все начинали обедать, а он, закусив, отбывал либо в кабинет, откуда в этот день приказов и распоряжений уже не поступало, либо домой.
В один прекрасный день, когда он уже снял со стакана салфеточку и уже готовился взять его и опрокинуть в горло, в помещение вбежала секретарша с криком: «Не пейте!» Директор недовольно отставил стакан, а она, запыхавшись, сообщила ему, что только что звонили от Суслова и за ним, директором, вышла машина. Пришлось ему оставить коньяк до лучших времен и отправиться на Старую площадь.
Оказалось, что с директором института секретарь ЦК решил поговорить о своей смерти. Речь Суслова была примерно такой: «Все мы не вечны, к сожалению. Видимо, скоро уйду в мир иной и я. По решению Политбюро мне будет воздвигнут памятник на Октябрьской площади. Постамент предполагается установить в виде колонны из карельского гранита, а на нём будет изваяна моя статуя в мантии и шапочке, что показывает мое трепетное отношение к наукам. Под левым локтем у меня будет книга, символизирующая знания и моё покровительство литературе и искусству. Ну, а вокруг постамента разместятся отлитые из бронзы сцены моей богатой биографии. Мы изучили ваши работы, и я решил, что архитектурный проект реконструкции площади надо поручить вам. В ближайшее время будет соответствующее решение Политбюро. Так что готовьтесь к большому делу».
Нужно ли говорить, что следующие несколько месяцев весь институт занимался исключительно проектом благоустройства Октябрьской площади. Когда он был готов, директор получил государственную премию, работники института, в том числе и я, – премии поменьше. Но и они не были лишними…

Говорят, что история эта имела продолжение. Ходили слухи, что 7 ноября 1981 года на трибуне Мавзолея у Суслова вышел политический спор с Брежневым и он не очень дипломатично оборвал генсека. А Леонид Ильич, осерчав, пригрозил, что не будет ему, Суслову, никакого памятника. Вскоре после этого в начале 1982 года расстроенный Михаил Андреевич умер, а ещё через три года на Октябрьской площади поставили памятник Ленину работы Льва Кербеля. Титульным архитектором, кстати, по непонятным причинам стал не директор Мосгипротеатра, а Глеб Макаревич – главный архитектор Москвы».
В 1972 году, будучи награжден второй звездой Героя Социалистического труда (к 70-летию), Суслов получил право на прижизненный бронзовый бюст на своей родине в селе Шаховском (ныне Ульяновской области). Ещё один бюст Суслова стоит на его могиле у Кремлёвской стены. Других памятников «человеку в калошах» ни в нашей стране, ни в других странах мира нет…

В КОНЦЕ ЯНВАРЯ 1982 г. печать и радио СССР сообщили о смерти на 80-м году жизни "...после непродолжительной болезни члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС, депутата Верховного Совета СССР, дважды Героя Социалистического Труда Михаила Андреевича Суслова".

Через четыре дня после смерти Суслов был похоронен с такими официальными почестями, с какими после марта 1953 г. не хоронили в Москве ни одного из высших руководителей партии и государства.

А между тем Суслов, казалось бы, не принадлежал к тем политическим деятелям нашей страны, которые в последние 15 лет привлекали внимание внешнего мира. О Суслове говорили и писали мало, да и сам он старался держаться в тени. Он не стремился занимать видных государственных постов, никогда не был ни министром, ни заместителем Председателя Совета Министров СССР и лишь в Верховном Совете СССР занимал должность председателя комиссии по иностранным делам Совета Союза. Почти всю свою жизнь он проработал в аппарате партии.

Как член Политбюро ЦК, отвечающий за вопросы идеологии, Суслов стоял на вершине пирамиды, состоящей из множества идеологических учреждений.

ПЕРВЫЕ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ

М. А. Суслов родился (по новому стилю) 21 ноября 1902 г. в селе Шаховском Хвалынского уезда Саратовской области в семье крестьянина-бедняка. Отец Суслова умер давно, но мать дожила до 90-летнего возраста и умерла в начале 70-х годов в Москве.

В деревне Суслов получил лишь самое начальное образование. Он рано стал проявлять революционную активность. Уже в 16 лет Суслов вступил в комсомол и стал видным членом уездной комсомольской организации. Когда весной 1918 г. в стране стали создаваться комитеты бедноты, молодой Суслов вошел в бедняцкий комитет своего родного села. В 1921 г. в 19-летнем возрасте Суслов стал членом Коммунистической партии. Вскоре по путевке местной партийной организации он приехал в Москву и стал учиться на Пречистенском рабфаке, который успешно окончил в 1924 г. Суслов решил учиться дальше и поступил в Московский институт народного хозяйства им. Плеханова. Успешно окончив этот институт, Суслов для повышения квалификации учился в Экономическом институте красной профессуры, который готовил новую партийную интеллигенцию.

Из биографии Суслова мы можем узнать, что он активно боролся как против взглядов "левой", так и "правой" оппозиции. Вскоре молодой "красный профессор" стал преподавать политэкономию в Московском университете и в Промышленной академии. В этой академии как раз в 1929- 1930 гг. учился Н. С. Хрущев.

В 1931 г. Суслову предложили работать в партийном аппарате, и он оставил преподавательскую работу. Он стал инспектором Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата рабоче-крестьянской инспекции. Главной работой на этом посту был разбор многочисленных "персональных дел", т. е. нарушений партийной дисциплины и Устава партии, а также апелляций исключенных из партии людей.

В 30-е ГОДЫ

В 1933-1934 гг. Суслов возглавлял комиссии по чистке партии в Уральской и Черниговской областях. В масштабах всего Союза этой чисткой руководил Каганович, который в начале 30-х годов стоял во главе Центральной контрольной комиссии и который, безусловно, обратил внимание на старательного работника своей комиссии.

Немало людей убеждено в ответственности М. Суслова за репрессии в Ростове-на-Дону и в Ростовской области. Однако у нас нет никаких данных о личном участии Суслова в репрессивных кампаниях 1937-1938 гг. Но эти кампании, уничтожившие основную часть партийного актива, открыли для Суслова путь к быстрому продвижению вверх. Так, например, в 1937 г. было "ликвидировано" почти все руководство Ростовского обкома партии. Суслов был направлен в Ростовскую область в качестве заведующего отделом обкома. Жестокие репрессии в области продолжались, но они не коснулись Суслова, который вскоре стал одним из секретарей обкома.

В 1939 г. Суслов был выдвинут на должность первого секретаря Ставропольского (тогда Орджоникидзевского) крайкома партии. Это был важный этап в его карьере. От Ставропольского края Суслов участвовал в работе XVIII съезда ВКП(б). Он не выступал на съезде, но был избран членом Центральной ревизионной комиссии. Еще через два года на XVIII партийной конференции Cуслов был избран членом ЦК ВКП(б).

ГОДЫ ВОЙНЫ И ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

Война пришла в Ставрополье в 1942 г. В этот период основной задачей крайкома партии была организация партизанского движения. М. Суслов возглавил Ставропольский краевой штаб партизанских отрядов. Пока боевые действия шли на Северном Кавказе, Суслов был также членом Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта.

Во время войны и оккупации небольшая часть проживавших в Ставрополье карачаевцев поддержала гитлеровскую администрацию. В г. Микоян-Шахаре был создан "Карачаевский национальный комитет". Но большинство карачаевцев не поддерживало этот "комитет", а поддерживало партизан. Тем не менее вскоре после освобождения края в ноябре 1943 г. 70-тысячное карачаевское население было поголовно выселено из родных мест и в эшелонах отправлено на "спецпоселение" в Среднюю Азию и Казахстан. Карачаевская автономная область была ликвидирована. Ставропольский крайком партии полностью поддержал это решение и помог проведению его в жизнь.

В 1944 г. большая часть Литвы была освобождена от немецкой оккупации. Во главе партийной организации республики встал старый подпольщик, еще в конце 20-х годов избранный секретарем ЦК КПЛ, А. Снечкус. Но Сталин не доверял бывшим подпольщикам. Было решено поэтому сформировать не только ЦК Компартии Литвы, но и специальное бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР, наделенное чрезвычайными полномочиями. Председателем этого бюро был назначен М. А. Суслов.

Он был в Литве эмиссаром Сталина. Его влияние распространялось и на другие республики Прибалтики.

РАБОТА В ЦК ВКП(б)

Видимо, Сталин был вполне удовлетворен деятельностью Суслова. В 1947 г. он был переведен на работу в Москву и избран на Пленуме ЦК секретарем ЦК ВКП(б). В Секретариат в этот период входили А. Жданов, А. Кузнецов, Г. Маленков, Г. Попов и сам Сталин. Суслов пользовался доверием Сталина. В январе 1948 г именно Суслову было поручено сделать доклад на торжественном заседании но случаю 24-й годовщины со дня смерти Ленина. В 1949-1950 гг. Суслов становится также главным редактором газеты "Правда". Его избирают членом Президиума Верховного Совета СССР. В 1949 г. Суслов от имени ЦК ВКП(б) участвует в Совещании Информационного бюро коммунистических партий в Будапеште, где делает доклад, главным содержанием которого было осуждение Компартии Югославии. Еще в 1947 г. Суслов заменил Г. Александрова на посту заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК. Он участвовал в кампании против "безродных космополитов", возглавлял комиссию, которая расследовала деятельность заведующего Отделом науки ЦК Ю. А. Жданова, выступившего в 1948 г. против Лысенко. Однако в целом роль Суслова как идеолога в 1947-1953 гг. была невелика, ибо главным "идеологом" и "теоретиком" партии был сам Сталин.

На XIX съезде партии Суслов был включен Сталиным в состав расширенного Президиума ЦК КПСС. Суслов вошел в ближайшее окружение Сталина, а позднее Хрущева.

В ОКРУЖЕНИИ Н. С. ХРУЩЕВА

В своей администрации Хрущев сам был и главным идеологом, и "министром иностранных дел", он непосредственно сносился с руководителями других коммунистических партий. Однако Хрущеву нужен был человек, который руководил бы повседневной деятельностью идеологических учреждений. Выбор Хрущева пал на Суслова, и последний был избран в 1955 г. членом Президиума ЦК КПСС. Суслов прочно стоял на стороне Хрущева. Он поддержал Хрущева на XX съезде КПСС и на бурном заседании Президиума ЦК в июне 1957 г. Решающий для Хрущева июньский Пленум ЦК КПСС 1957 г. начался с доклада Суслова, который изложил сущность возникших разногласий, не скрывая своей поддержки Хрущева. После Суслова выступили Молотов. Маленков, Каганович. Булганин, которые повторили свои обвинения в адрес политики Хрущева. Они не сразу сдали свои позиции и долго защищались. Поражение страшило этих людей, боявшихся не только за свою карьеру в партии. Поэтому Пленум продолжался несколько дней. Но Суслов на всех заседаниях Пленума защищал линию Хрущева.

Однако с конца 50-х и в начале 60-х годов сам Суслов начинает осторожно выступать против многих аспектов внешней и внутренней политики Хрущева. Суслов не хотел дальнейших разоблачений Сталина. Он настаивал на том, чтобы вопрос об антипартийной группе не поднимался ни на XXI, ни на XXII съезде партии. Хрущев в данном случае действовал по собственной инициативе. К тому же Хрущев многие вопросы идеологического порядка решал или с помощью Л. Ильичева, или с помощью А. Микояна. У Хрущева не было "главного идеолога".

В 1956 г. Суслов вместе с Микояном и Жуковым был направлен в Венгрию для борьбы с контрреволюцией в Будапеште. В 1962 г. Суслов и Микоян были направлены в Новочеркасск для ликвидации возникших там демонстраций и забастовок, вызванных повышением цен на мясомолочные товары и нехваткой продуктов.

Суслов активно участвовал в составлении тогдашнего проекта третьей Программы КПСС Выступая с разъяснениями итогов июньского (1957 г.) Пленума ЦК или XXII съезда КПСС. Суслов не раз восклицал: "Мы не дадим в обиду нашего дорогого Никиту Сергеевича!" Однако весной 1964 г. (а может быть, и ранее) именно Суслов стал вести конфиденциальные беседы с некоторыми членами Президиума ЦК и влиятельными членами ЦК КПСС об отстранении Н. С. Хрущева от руководства страной и партией. Именно Суслов делал на Пленуме доклад с перечислением всех прегрешений и ошибок Н. С. Хрущева. И с политической, и с теоретической точек зрения этот доклад является крайне неглубоким документом, лишенным анализа сложившейся ситуации.

В 60 - 70-е ГОДЫ

После вынужденной отставки Н. С. Хрущева руководство партии уже не в первый раз провозгласило необходимость "коллективного руководства" и недопустимость какого-либо нового "культа личности". Хотя Л. И. Брежнев и стал "Первым" (а с 1966 г. - "Генеральным") секретарем ЦК КПСС, он еще не пользовался такой властью и влиянием, как в 70-е годы. Не намного меньшим влиянием пользовались в партийно- государственном аппарате Суслов и Шелепин, между которыми происходила закулисная борьба за положение в партии. На XXIII съезде КПСС весной 1966 г. многие наблюдательные делегаты могли видеть, что именно Суслов является главным режиссером съезда.

Одним из противников Суслова в ЦК оказался протеже Брежнева С. Трапезников, назначенный заведующим Отделом науки, школ и вузов. Трапезников возглавил не только этот ведущий отдел ЦК, но и кампанию за реабилитацию Сталина, которая все более интенсивно проводилась в 1965-1966 гг. Суслов не считал тогда подобную реабилитацию целесообразной или, во всяком случае, своевременной. В 1967 г. Суслов настоял на смещении председателя КГБ В. Семичастного, близкого друга Шелепина. Председателем КГБ был назначен Ю. Андропов, который до этого работал под руководством Суслова, возглавляя один из международных отделов ЦК КПСС.

Суслова очень пугали события в Чехословакии в 1967-1968 гг. Ему казалось, что в этой стране происходит то же самое, что происходило в Венгрии в 1956 г. Когда в Политбюро возникли разногласия, Суслов твердо стоял за введение войск Варшавского Договора в ЧССР.

В конце 1969 г. Суслов не поддержал уже почти полностью подготовленного проекта реабилитации Сталина в связи с его 90-летием. Однако тот же Суслов фактически руководил разгоном прежней редакции "Нового мира", журнала, который выражал тогда настроения наиболее прогрессивной части советской творческой интеллигенции.

Бесспорно, что Суслов показал себя опытным аппаратчиком, он умело ориентировался в коридорах власти. Он всегда поддерживал дружеские связи с отдельными известными, но далеко не лучшими представителями творческой интеллигенции. Суслов держался всегда скромно, со всеми, даже незначительными работниками своего аппарата и посетителями он неизменно здоровался за руку. В личной жизни он был аскетичен, не стремился к постройке роскошных дач, не устраивал богатых приемов, никогда не злоупотреблял спиртными напитками. Суслов не особенно заботился и о карьере для своих детей. Его дочь Майя и сын Револий никогда не занимали видных постов. Суслов не имел никаких научных степеней и званий и не домогался их.

Хотя Суслова именуют в некрологе "крупным теоретиком партии", фактически он не внес в партийную теорию ничего нового, не сказал здесь ни одного оригинального слова. За свою 35-летнюю деятельность на ответственных постах в ЦК партии Суслов не написал ни одной "толстой" книги, и все его "сочинения" уместились в двух не слишком больших томах.

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

М. А. Суслов был не слишком крепок здоровьем. В молодости он перенес туберкулез. В более зрелом возрасте у него развился сахарный диабет. Когда он работал в Ставрополье и в Литве, то после бурных объяснений с тем или иным работником у Суслова были припадки, сходные с эпилептическими. В 1976 г. Суслов перенес инфаркт миокарда. Он уже не мог много работать. По требованию врачей он работал не более трех-четырех часов в день.

В начале января 1982 г. у Суслова было особенно много неотложных и важных дел. Положение в Польше, острый спор по этому поводу с Итальянской коммунистической партией. Спор между секретарем ЦК КПСС М. Зимяниным и Институтом марксизма-ленинизма по поводу постановки во МХАТе спектакля по пьесе М. Шатрова "Так победим!" о последних годах жизни Ленина- Несколько дел о хищениях и коррупции, в которых оказались замешанными отдельные крупные работники или люди с достаточно громкими фамилиями. К такому напряжению Суслов был уже не способен. Однако нельзя занимать столь высокий пост, какой занимал Суслов, и не волноваться, не вступать в конфликты, не получать неприятные известия.

После одного внешне спокойного, но крайне резкого разговора у Суслова повысилось кровяное давление и возникло острое нарушение кровообращения в сосудах мозга. Он потерял сознание и через несколько дней скончался.

На небольшом кладбище у Кремлевской стены уже не так много свободных участков. Но для Суслова нашли свободное место рядом с могилой Сталина.

Рой МЕДВЕДЕВ, кандидат педагогических наук, народный депутат СССР.

Чеховский Беликов был человеком в футляре, Михаил Суслов - в резиновых галошах

Носил главный идеолог эпохи застоя галоши часто даже в ясную погоду. Вообще, многие кто с ним сталкивался, считали его очень странным, а его поведение просто нелепым. Летом он ездил в машине с задраенными стеклами и запрещал включать вентиляцию. Суслов в молодости болел туберкулезом и боялся рецидива болезни и простуды. Поэтому в жару он ходил в плаще, шляпе, ну и в галошах. Он, вероятно, был последним из жителей Москвы, который продолжал их надевать. Суслов ходил в старом пальто и как-то Брежнев, шутя, предложил членам Политбюро скинуться по десятке и купить Михаилу Андреевичу новое пальто. После этого Суслов срочно приобрел новое пальто, но в калошах так и ходил до самой смерти.

Много вопросов вызывают его политические взгляды. Он, по сути, был ярым сталинистом и не осудил культ личности. С другой стороны, после устранения Хрущева он оказал решительное сопротивление попыткам Шелепина и его группы реабилитировать Сталина.

По нему можно было проверять самые точные в мире часы, так как он приходил на работу в 8 часов 59 минут и уходил с работы в 17 часов 59 минут. Молотов его называл провинциалом в политике, большим занудой.

Кто-то довольно удачно сказал о Суслове: "Ришелье при дворе генсека". Он был абсолютный рекордсмен КПСС по времени пребывания в должности секретаря ЦК - 35 лет (1947-1982 гг.). По мнению некоторых историков, например Николая Зеньковича, по своему опыту, знаниям, общей культуре был на голову выше других секретарей ЦК. Последний представитель сталинской школы, ее наследник и продолжатель в стиле и методах работы.

Михаил Андреевич Суслов родился в 1902 году в селе Шаховском Хвалынского уезда Саратовской губернии (теперь Павловского района Ульяновской области) в бедой крестьянской семье. Свою карьеру начал с работы в сельском комитете бедноты и в Хвалынском уездном комитете комсомола. Человек он был способный. Тем более выделялся на фоне неграмотных молодых селян. К тому же, любил учиться и много занимался самообразованием.

С 1921 года Михаил в Москве. Здесь он учится. Сначала поступает на рабфак, который окончил в 1924 году. Затем - студент Московского института народного хозяйства имени Плеханова, который успешно окончил в 1928 году. Будучи студентом, в то же время преподавал в Московском химическом техникуме и в текстильном техникуме. С 1929 года преподавал политэкономию в Московском университете и в Промышленной академии, в которой учились Н. С. Хрущев и жена Сталина Н. С. Аллилуева.

Весной 1931 года по решению ЦК ВКП(б) Суслова направляют в аппарат ЦКК-РКИ (Объединенный партийно-государственный орган - Центральная контрольная комиссия - Рабоче-крестьянская инспекция). В качестве инспектора ЦКК он участвует в работе комиссий по чистке партии в Уральской и Черниговской областях. Два года работал в Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР.

В 1936-1937 гг. учился в аспирантуре Экономического института красной профессуры. К занятиям относился очень серьезно. "Штурмовал" Маркса, Энгельса, Ленина. Внимательно изучал труды и выступления генсека Сталина. Особенно не выделялся. Вел себя довольно скромно. Однако был известен тем, что завел у себя дома полную картотеку высказываний Ленина по экономическим вопросам. Его крошечная комната в коммунальной квартире была уставлена коробками с карточками, цитатами, алфавитами, каждое слово Ленина по экономическим вопросам учтено и зафиксировано. Такой был аккуратный, педантичный архивист, сидел дома и вел картотеку. Нелюдимый, малообщительный, ни во что не лез, потому и сохранился.

Как-то Сталину срочно потребовалось суждение Ленина по одному узкому экономическому вопросу. Расторопный секретарь Мехлис вспомнил о Суслове, своем однокашнике в ИКП. Кинулся к нему, тот мгновенно нашел требуемое. Сталин спросил, как ему удалось так быстро найти цитату. Мехлис рассказал о Суслове. С этого и началось возвышение Михаила Андреевича, ставшего в конце концов членом Политбюро. Такая версия о карьере Суслова была известна тогда в Москве (см. А. Рыбаков. Роман-воспоминание. М.: 1997). Цитаты Маркса и Ленина были его мощным оружием в борьбе за "место под солнцем". Карьеру Михаил Андреевич сделал прежде всего на разоблачении троцкизма, а позже - оппозиционеров Каменева и Зиновьева, "правого уклона" Бухарина и Рыкова. Он был приверженцем сталинской политики. Суслов всегда умел выступить в нужном месте в нужный час.

В 1937 году Суслова переводят в Ростов. Здесь он заведующий отделом, секретарь, второй секретарь Ростовского обкома ВКП(б). С 1939 по 1944 год - первый секретарь Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома партии. Когда Суслов начал работать в Ставрополе, как раз наступило время "реабилитанса". Ежов был смещен, и некоторые арестованные выпущены на свободу. Суслов в несколько изменившейся ситуации предпринял в крае некоторые шаги по устранению ошибок, а точнее преступлений, связанных с массовыми репрессиями. Но были еще партийные работники, которые не мыслили себя вне "большого террора". Кагановичская районная партконференция по инициативе секретаря райкома приняла решение, объявлявшее "врагами народа" все бюро крайкома во главе с Сусловым. Но им быстро разъяснили кто теперь в крае хозяин.

Когда началась Отечественная война, Михаил Андреевич был назначен членом Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта. С 1942 года - начальник штаба партизанских отрядов края. После освобождения края от немецких оккупантов руководил чисткой и арестами пособников немецких оккупантов. Однако зачастую к категории пособников относили людей только за то, что они не вступали в партизанские отряды. Участвовал в депортации карачаевцев.

В конце 1944 г. Суслов - в Вильнюсе. Здесь он в роли председателя Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР. Под его руководством осуществляется депортация всех "неблагонадежных". Справедливость требует отметить, что Суслов на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) пытался подчеркнуть специфические особенности Литвы, что должно было повлиять на принятие более щадящего решения. Однако его одернули, даже не дали закончить выступление. И Суслов послушно выполнил постановление Оргбюро и подобных попыток больше не делал.

С марта 1946 года Суслов работает в аппарате ЦК ВКП(б). С 1947 года - секретарь ЦК.

26 ноября 1946 года Суслов направил Сталину записку, в которой содержались обвинения в адрес Еврейского антифашистского комитета. Записка послужила основанием для проведения следствия министерством госбезопасности. В результате по этому делу были осуждены 140 человек, в том числе 23 - к высшей мере наказания, 20 человек - к 25 годам тюремного заключения (см. Николай Зенькович. Элита. Самые закрытые люди. М.: Олма-Пресс, 2004).

Будучи секретарем ЦК, в 1948-1949 гг. одновременно - заведующий отделом внешних сношений ЦК, в 1949-1951 гг. - главный редактор газеты "Правда". На последнем при жизни Сталина XIX съезде партии введен в состав Президиума ЦК КПСС. Некоторые историки, например Рой Медведев, утверждают, что Сталин готовил Суслова своим наследником. Однако эта версия ничем не подтверждена. Сталин вообще не мог и не хотел даже подумать, что на его месте может быть кто-то другой.

После смерти Сталина активно поддерживал Никиту Хрущева. Во время попытки его смещения в июне 1957 года был в числе четырех членов Президиума ЦК, голосовавших против освобождения Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС. Сделал вводный доклад на Пленуме ЦК КПСС о разногласиях в Президиуме ЦК. Этим докладом сразу же задал нужную тональность пленуму. Всячески акцентировав внимание партийных функционеров на антипартийных грехах Молотова, Маленкова, Кагановича, Суслов в выгодном свете говорил о Хрущеве, который проводит "огромную, напряженную работу на посту Первого секретаря ЦК". Председательствовал на заседаниях этого Пленума (22-29 июня 1957 года). Был одним из самых влиятельных деятелей в период правления Никиты Сергеевича. Он был тогда главным ревнителем чистоты марксизма-ленинизма. Хрущев в вопросах теории вообще не разбирался и относился к Михаилу Андреевичу с уважением, считал его крупным теоретиком, большим специалистом в области культуры и общественных наук.

Во время событий в Венгрии в 1956 году поехал в Будапешт и после неудачных переговоров с тогдашним руководством этой страны настоял на решении ввести советские войска в Венгрию для подавления антикоммунистического восстания.

Суслов активно участвовал в подготовке новой Программы КПСС, которая была принята XXII съездом партии. И хотя он прекрасно видел нелепость и даже смехотворность многих ее пунктов, но на них настаивал Хрущев, и они были включены. Никита Сергеевич собирался за 20 лет в СССР построить коммунизм.

Суслов председательствовал на заседании октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС, сместившего Хрущева со всех постов. Выступил на этом Пленуме с докладом "О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Н. С. Хрущева". При Брежневе был человеком номер 2 в партии и стране. В последние 17 лет жизни Суслов стал главным идеологом партии. Как член Политбюро, секретарь ЦК, курирующий вопросы идеологии, Михаил Андреевич стоял на вершине пирамиды, выстроенной из множества идеологических учреждений. В ЦК КПСС он контролировал деятельность отделов пропаганды, культуры, информации, науки и учебных заведений, а также два международных отдела.

Михаил Андреевич курировал Главное политуправление Советской армии и ВМФ. Под его руководством и контролем работали министерства просвещения и культуры, Гостелерадио, Госкомитеты по делам кинематографии, по делам издательств, цензура, ТАСС, творческие союзы писателей, художников, композиторов, общество "Знание" - и это далеко не полный перечень того, что входило в "империю", хозяином которой был Суслов. Суслов был догматиком, но теорию марксизма знал хорошо. Получил прозвище "серый кардинал". Среди партийных бонз выделялся аскетизмом. После зарубежных поездок сдавал оставшуюся валюту в партийную кассу. Ездил со скоростью 60 километров в час. Не был позером. Всеми своими манерами напоминал учителя дореволюционной гимназии. Никогда не принимал никаких подарков и подношений. По словам А. Н Яковлева, "он как-то увидел по телевизору, что после хоккейного матча команде-победителю вручили в награду телевизор. На другой день был снят с работы директор телевизионного завода. Суслов спросил: "Он что, свой собственный телевизор отдал?" И все".

Всегда четко, лаконично вел заседания Секретариата ЦК. Бывший главный редактор газеты "Советская Россия" М. Ненашев рассказывал, что только чрезвычайный случай мог стать причиной того, что секретариат мог продлиться более часа. "На выступления 5-7 минут. Не уложился - Суслов говорил "Спасибо", и смущенный оратор свертывал свои конспекты.

Большинство решений на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, которые он вел, принимал самостоятельно, ни с кем не советуясь. Бывало и так - ему говорили, что с Брежневым согласовано другое решение. Он отмахивался: "Я договорюсь". Брежнев доверял Суслову, потому что был уверен, что тот не претендует на его место. В. Болдин, в прошлом зав. отделом ЦК считал, что по существу партия была отдана ему в подчинение, так как "правил бал Секретариат". И даже в отпуске, когда Кириленко замещал Суслова, бдительный "серый кардинал" следил за каждым решением и, вернувшись, отзывал некоторые из них, если они расходились с мнением Суслова и его окружения. Михаил Андреевич имел магическое влияние на Брежнева и часто, вопреки принятым решениям генсека, мог уговорить Леонида Ильича отказаться от них и сделать так, как советовал Суслов. Это делало его всесильным (см. В. Болдин. Крушение пьедестала. М.: 1995).

22 января 1969 года у Боровицких ворот Кремля произошло покушение на Брежнева. Столица в этот день встречала "космическую четверку" - вернувшихся из полета космонавтов Волынова, Шаталова, Елисеева и Хрунова. В правительственный кортеж стрелял младший лейтенант Советской армии Виктор Ильин. Переодевшись в милицейскую форму, которую он похитил у родственника, террорист незаметно встал в оцепление возле Кремля. Ильин ошибочно считал, что Брежнев находится во второй машине и открыл по ней прямо-таки ураганный огонь. Когда его схватили чекисты, он уже опустошил обе обоймы. Был смертельно ранен водитель, легко ранен космонавт Береговой.

После ареста Ильина допрашивал сам председатель КГБ Юрий Андропов. Сохранилась магнитофонная запись этого допроса.

Андропов спрашивает Ильина:

Почему вы решили, что вы главный судья и вам решать вопрос с пистолетом в руках?

Человек должен жить, а не существовать, - отвечает Ильин.

А что значит жить? - интересуется главный чекист.

Люди сейчас живут, приспосабливаются как могут. Кто где может, там и тащит, вплоть даже до винтиков и болтиков. Какой-то отрицательный процесс в обществе идет.

Может это все и так, только выбранные вами средства вроде как не решают эти как раз проблемы, - возразил Андропов.

Убить Генерального секретаря, - объясняет Ильин, - это значит, что на его место должен стать новый человек.

Так кто же, по вашему мнению, должен стать?

Наиболее самый такой человек порядочный, я считаю, - Суслов.

Почему вы отдаете предпочтение Суслову?

Потому что Суслова люди считают наиболее выдающейся личностью в партии в данный момент.

Не совсем понятно, зачем Ильин назвал фамилию Суслова. Возможно, он действительно считал Суслова самой подходящей фигурой на роль лидера КПСС. А возможно, раздосадованный неудачей (вместо Брежнева убил шофера) Ильин решил перессорить между собой обитателей Кремля. Террориста не расстреляли. Его посадили в "психушку", где он провел 20 лет (см. А. Майсурян. Другой Брежнев. М.: Вагриус, 2004).

Этот эпизод не отразился на отношении Брежнева к Суслову. Леонид Ильич твердо был уверен: "серый кардинал" не рвется на его место, он вполне доволен своим местом - номер 2.

Однако Брежнев время от времени напоминал Суслову, что хозяин в стране все-таки он и второму секретарю не следует превышать свои полномочия. У Суслова была мечта - превратить ГУМ в выставочный зал. И он попытался это сделать, когда генсек был в отпуске. Бывший управляющий делами Совета министров СССР Михаил Смиртюков рассказывал:

Суслов говорил на Политбюро, что негоже рядом с Мавзолеем торжище держать. Все согласились. Решение оформили, Брежневу мгновенно доложили. Когда тот вернулся из отпуска, перед первым заседанием Политбюро говорит: "Какой-то дурак тут выдумал закрыть ГУМ и открыть там какую-то кунсткамеру". Расселись. Он спрашивает: "Ну что, вопрос по ГУМу решен?" Все, в том числе Суслов, закивали головами. Проблему без обсуждения закрыли раз и навсегда.

Михаил Андреевич Суслов был рядом с Брежневым все годы пребывания Леонида Ильича у власти, как его надежная опора в вопросах идеологии и взаимоотношений с зарубежными компартиями. А. Александров-Агентов, бывший помощник генсека, отмечал, что "...в такой опоре Брежнев всегда испытывал нужду. Суждениям Суслова в этих областях Брежнев доверял безоговорочно. Как-то Леонид Ильич сказал мне: "Если Миша прочитал текст и сказал, что все в порядке, то я абсолютно спокоен". Вопрос только, в каком направлении шли его советы.

И хотя в чисто личном плане Брежнев и Суслов никогда не были близкими друзьями - слишком разные по натуре это были люди, - Леонид Ильич относился к Суслову с уважением и доверием.

Каждое утро Михаил Андреевич Суслов подъезжал ко 2-му подъезду ЦК с пунктуальной точностью за несколько минут до 9 часов. Сотрудники наружной охраны ЦК приостанавливали поток пешеходов на то время, пока тощая фигура члена Политбюро пересекала тротуар и скрывалась за черной дверью. Суслов отказывался въезжать, как все высшие руководители партии, в безопасный внутренний дворик ЦК к секретарскому подъезду. Похоже, что, делая несколько шагов по "общему" для всех тротуару, Суслов считал, что этим он показывает свой "демократизм" и стремление быть поближе к народу. Конечно, Суслов был догматиком и консерватором. Считал себя хранителем чистоты марксизма-ленинизма. В действительности же, подобно своим галошам, стал реликтом ушедшей эпохи, являясь, тем не менее, одним из самых влиятельных людей в советском государстве. Важнейший принцип, которым он руководствовался, был "Не пущать". Как точно заметил Дмитрий Волкогонов: "У Суслова было ярко выраженное "шлагбаумное" мышление: не пускать, не разрешать, не позволять, не потакать".

Именно по его вине советские люди не увидели многие талантливые произведения литературы и искусства. Именно он запретил демонстрировать на экранах кинофильмы режиссеров Германа, Климова, Тарковского и других. Он же запретил издавать романы "Жизнь и судьба" Гроссмана, "Не хлебом единым" Дудинцева.

Летом 1962 года Суслов беседовал с Василием Гроссманом по поводу его романа "Жизнь и судьба". Он сказал писателю: "Я не читал вашей книги, но внимательно прочитал рецензии и отзывы, в которых много цитат из вашего романа. Он враждебен советскому народу, его публикация принесет вред. Ваша книга полна ваших сомнений в правомерности нашей советской системы. Его можно будет издать через 200 лет". Но Суслов оказался плохим пророком. Изданный через 28 лет роман был с огромным интересом воспринят читателями в СССР и во многих других странах.

Суд над Синявским и Даниэлем, другие негласные суды, преследование диссидентов, запрет на печатание многих авторов, высылка из Москвы и Ленинграда некоторых молодых писателей, снятие Твардовского с поста главного редактора "Нового мира" и многие другие подобные акции - ко всем был причастен "серый кардинал". По указанию Суслова была, по сути, разогнана редакция "Нового мира" - журнала, который выражал тогда настроения наиболее прогрессивной части советской творческой интеллигенции. В то время нередко пускались под нож уже отпечатанные книги, в которых Суслов и его аппарат находили идеологические изъяны. Когда ему говорили, что это наносит большой ущерб издательству и даже государству. Суслов в таких случаях говорил: "На идеологии не экономят".

Все основные решения о "диссидентах"- от выдворения Солженицына, ссылки Сахарова до арестов активистов "хельсинкских групп"- принимались при участии Суслова.

Михаилу Андреевичу не нравилось все, что как-то поднималось над общим средним уровнем. Его крайне раздражали песни Высоцкого, пьесы в Театре на Таганке. Суслов долго не разрешал к прокату фильмы "Гараж" Э. Рязанова, "Калина красная" В. Шукшина. Ему не понравилось название фильма Рязанова "Человек ниоткуда", и он долго не пускал его на экран. Суслов мешал публикации воспоминаний Жукова, требовал многих исправлений и дополнений. И очень хотел, чтобы маршал в своих воспоминаниях обязательно упомянул полковника Брежнева как участника боев на Малой земле.

Рой Медведев справедливо отмечает, что вместе с тем в идеологических вопросах Суслов был не только догматичен, но часто крайне мелочен, упрям. Он, например, решал, где нужно создать музей Маяковского и "кого больше любил" поэт - Лилю Брик, которая была еврейкой, или Татьяну Яковлеву, жившую в Париже (см. Рой Медведев. Ближний круг Сталина. М.: Эксмо, 2005).

Суслов руководил пропагандистской кампанией против Государства Израиль и сионизма. Пропаганда эта приобрела буквально глобальный характер. Временами даже об Америке забывали. Израиль и сионисты изображались, чуть ли не как главные враги Советского Союза. И всю эту антисемитскую кампанию возглавлял Суслов. В том, что он был антисемит, сомневаться не приходится. Однако Суслов следил, чтобы "соблюдались правила игры". Антисемитизм чересчур уж открытый, без тени камуфляжа старался не допускать. В журнале "Октябрь", который редактировал писатель Всеволод Кочетов, появилась статья, очень похожая на публикации нациста Юлиуса Штрайхера. Это был явный перебор. Получив докладную записку отдела пропаганды, Суслов вынес вопрос на Секретариат. В душе он был, конечно, на стороне Кочетова. Но тот нарушил установленный порядок. Поначалу Кочетов вел себя на секретариате довольно нагло. Говорил, что отдел пропаганды ЦК очень слабый, что нужно укрепить его кадры. Потом сообразил, куда дует ветер и начал оправдываться: "Меня не было, когда подписывался этот номер". Однако Суслов оправдания не принял и строгий выговор Кочетову вкатил. Да еще предупредил, что при повторении подобного освободим от обязанностей главного редактора.

Анатолий Добрынин много лет был послом Советского Союза в США. В своих мемуарах "Сугубо доверительно", вышедших в 1995 году, он пишет, что никогда не понимал, "почему мы не разрешили евреям эмигрировать. Какое зло это могло принести нашей стране? Наоборот, не было бы источника раздражения". Добрынин подчеркивает, что такую линию отстаивал Суслов, которого он иронически называет "принципиальным идеологом". Добрынин рассказывал, как, однажды приехав в Москву для консультации, узнал о введении налога за образование для отъезжающих. Тогда Брежнев и Громыко находились в отпуске и отдыхали на юге. Брежнева замещал Суслов. Он решил, что в эмиграционной политике этот налог вполне хорошая идея. Когда вернулся Громыко, он понял, какой это был глупый политический шаг. Хотя постепенно налог был аннулирован, ущерб был нанесен.

Во время событий в Чехословакии, "Пражской весны" 1968 года, по команде Суслова в советской печати и на телевидении началась подлинная истерия: якобы не СССР угрожал Чехословакии, а эта небольшая страна при поддержке США вот-вот нападет на СССР. Она, мол, представляет угрозу для всего мира.

26 декабря 1979 года Суслов поставил свою подпись под решением Политбюро о вводе советских войск в Афганистан.

Видный советский дипломат О. Гриневский отмечал, что под лозунгом солидарности с национально-освободительным движением Суслов и некоторые другие деятели партии вовлекли Политбюро во многие авантюры в Третьем мире, и СССР за это заплатил непомерно большую цену. Огромные средства зачастую просто выбрасывались на ветер. Михаил Андреевич поддержал выдвижение первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС М. Горбачева на пост секретаря ЦК. "Суслов, отправляясь на отдых, порой наведывался в Ставрополь. И однажды во время очередного визита местное партийное руководство, в том числе Горбачев, пригласили и показали ему... музей жизни и деятельности Михаила Андреевича Суслова. Старец дал слабину, растрогался и отплатил Горбачеву добром" (см. А. Громыко. Андрей Громыко в лабиринтах Кремля. Воспоминания и размышления сына. М.: 1997).

Михаил Сергеевич Горбачев писал в своих мемуарах: "Михаила Андреевича я знал давно, со Ставропольем у него были крепкие связи. К слову сказать, беседы с Сусловым были всегда короткими. Он не терпел болтунов, в разговоре умел быстро схватить суть дела. Сантиментов не любил, держал собеседника на расстоянии, обращался со всеми вежливо и официально, только на "вы", делая исключения для очень немногих" (см. М. Горбачев. Жизнь и реформы. М.: 1995).

Хотя Суслова часто именуют крупным теоретиком, он ничем не обогатил марксизм. Он не написал ни одной книги, ни одной даже брошюры. Пожалуй, единственное, что он сделал, - предложил термин "развитой социализм", построенный в СССР, заменить термином "реальный социализм". Уж очень часто люди говорили, что это за развитой социализм, когда ничего нет. Одни только пустые полки в магазинах и сплошные проблемы. Поэтому советское общество - это недоразвитый социализм. Михаил Андреевич это учел и предложил взамен термин "реальный социализм".

В январе 1982 года Суслов собрался отдохнуть в санатории. Чувствовал себя хорошо. Перед поездкой на юг решил пройти проверку в Кунцевской больнице. Там он отправился на прогулку. Неожиданно почувствовал сильные боли в области сердца. Он вернулся в здание. Там была его дочь Майя. Она срочно вызвала врачей. Однако ему становилось все хуже и хуже. Через три дня 25 января 1982 года он умер. Его ближайший соратник Борис Пономарев, бывший секретарь ЦК, считал его смерть очень странной.

Александр Яковлев, соратник Горбачева во времена перестройки, писал: "Смерть Суслова была какой-то очень своевременной. Он очень мешал Андропову, который рвался к власти. Суслов не любил его и никогда бы не допустил избрания Андропова Генеральным секретарем. Так что исключить того, что ему помогли умереть, нельзя". Того же мнения были родные Михаила Андреевича.

Евгений Чазов, руководивший медицинской службой Кремля, хорошо знал Суслова, его болезни и считал: то что случилось, могло случиться в любое время.

На наш взгляд, версия, что Суслову "помогли умереть", не имеет под собой почвы, нет никаких доказательств. А то, что кончина "серого кардинала" пошла на пользу Андропову, - это уже совсем другая история.

После смерти Суслова прошло около 30 лет. Его портретов не видно в современной России. Да и помнят о нем в основном старики. Зато там много портретов и сторонников Сталина. Генералиссимуса почитают многие. И даже среди молодежи есть его поклонники. Суслов был ярым сталинистом. Но даже он решительно выступал против попыток реабилитации Сталина. Он понимал - это дорога в никуда.

Еженедельник "Секрет"

Михаил Андреевич Суслов (8 ноября 1902, Саратовская губерния - 25 января 1982, Москва) - советский партийный и государственный деятель. Член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС (1952-53, 1955-82), Секретарь ЦК КПСС (1947-82).

Пик карьеры М. А. Суслова пришёлся на времена Брежнева, хотя влиятельным деятелем был уже при Сталине и Хрущёве. Являлся идеологом партии, и его иногда называли «серым кардиналом» советского строя и «Победоносцевым Советского Союза».

Биография

Родился в крестьянской семье в селе Шаховское Хвалынского уезда Саратовской губернии, ныне Павловского района Ульяновской области.

В 1918 году Суслов вступил в ряды сельского Комитета бедноты, в феврале 1920 года - в комсомол, а в 1921 году - в ряды РКП(б). По комсомольской путёвке был направлен на учёбу в находившийся в Москве Пречистенский рабфак, по окончании которого в 1924 году поступил в Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, который окончил в 1928 году. В 1929 году поступил в аспирантуру Института экономики Коммунистической Академии. Одновременно с учёбой в аспирантуре, которую закончил в 1931 году, преподавал политическую экономию в Московском государственном университете и Промышленной академии.

В 1931 году Михаил Андреевич Суслов был переведён в аппарат Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК - РКИ), а в 1934 году - в Комиссию советского контроля при Совете Народных Комиссаров СССР (СНК СССР).

В 1936 году Суслов стал слушателем Экономического института Красной профессуры, по окончании учёбы в котором в 1937 году был назначен на должность заведующего отделом Ростовского областного комитета ВКП(б). Проводник сталинского террора.

С февраля1939 года по ноябрь 1944 года - Первый секретарь Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома ВКП(б) (последний до 1943 года назывался Орджоникидзевским).

Организатор партизанского движения во время оккупации Ставропольского края.

В 1941-1943 годах был членом Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта.

14 ноября 1944 года Михаил Андреевич Суслов был назначен на должность председателя Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР с чрезвычайными полномочиями. Бюро было уполномочено на ведение работы по ликвидации последствий войны и борьбы с многочисленными отрядами «лесных братьев».

18 марта 1946 года Суслов был переведён в аппарат ЦК ВКП(б) и 13 апреля назначен на должность руководителя отдела внешней политики (внешних сношений) ЦК ВКП(б), а 22 мая 1947 года был назначен секретарём ЦК ВКП(б).

С 16 по 25 июня 1947 года Михаил Андреевич Суслов присутствовал на философской дискуссии, после чего 17 сентября 1947 года был назначен на должность начальника Управления пропаганды и агитации ЦК КПСС вместо Георгия Фёдоровича Александрова (назначенного на должность директора Института философии АН СССР) и занимал эту должность до июля 1948 года, а затем с июля 1949 года до октября 1952 года.

В 1948 году стал одним из вдохновителей, а потом руководителем кампании борьбы с космополитизмом. Нёс персональную ответственность за кампанию борьбы «с безродным космополитизмом», «буржуазным низкопоклонством перед Западом» и др.

С 1949 по 1950 годы работал на должности главного редактора газеты «Правда».

16 октября 1952 года Суслов был избран членом Президиума ЦК КПСС, но после смерти И. В. Сталина 5 марта 1953 года был выведен из его состава и 16 апреля вновь был назначен на должность руководителя отдела внешней политики (внешних сношений) ЦК КПСС.

По мнению Жореса Медведева в работе «Секретный наследник Сталина», Сталин видел Суслова будущим идеологом партии, Медведев пишет: «…Старший идеолог, каким был Сталин, готовился уступить своё место младшему, когда понял, что его собственное время подходит к концу», и даже называет Суслова «тайным Генсеком КПСС».